Память традиционно воспринимается в призме индивидуального, однако, опираясь на гуманитарную мысль ХХ-ХХI веков, все более очевидным становится ее подверженность социальному. Все воспоминания индивида так или иначе формируются под влиянием культурных кодов, коллективного бессознательного накопленного опыта и языковых рамок.
Mnemosyne Atlas, Aby Warburg. 1924–1929
По мимо этого, память может интерпретировать те или иные события, внося в них изменения под влиянием межличностных коммуникация. Так, субъект, по сути, не обладает «первозданными» воспоминаниями, принадлежащими только ему, он разделяет их с сообществами разного масштаба, начиная с семьи, заканчивая культурной памятью целого народа. Именно поэтому память по мимо формирования личности и мировоззрения так же влияет на общность социальных групп.
The Reserve of Dead Swiss, Christian Boltanski. 1990
The Reserve of Dead Swiss, Christian Boltanski. 1990
Take Care of Yourself, Sophie Calle. 2007 (Интерпретация одного события разными людьми)
В условиях стремительных технологических изменений наблюдается усиление этого процесса. Делясь воспоминаниями в социальных сетях, мы распространяем их на более обширные группы, увеличивая точки взаимодействия с разными частями социума. В связи с быстротой и легкостью процесса архивирования воспоминаний в цифровой среде, такая практика стала повсеместной. За счет чего, соотношение коллективного и личного в воспоминании изменилось, оставляя меньше субъективности.
Эмоциональные следы пользователей перестают быть приватными и растворяются в информационных потоках, теряя свою значимость. Теперь культурная память стала мгновенной, она больше не занимает место исторических архивов и постоянного бессознательного, но непрерывно трансформируется, обретая новые черты. Такая динамичность дает ей возможность выступать не только как наследуемой и обретенной по ходу жизни черте, но и производимой постоянно. В этом процессе формируется понимание дома и своего места в социуме, а вместе с ним и лучшее осознание самого себя.
Социолог и исследователь Морис Хальбвакс занимался изучением памяти как социального феномена. В своей книге «Социальные рамки памяти» ученый выдвинул теорию о том, что память индивида может существовать исключительно внутри памяти группы. Хальбвакс считает, что коллективная память дает рамки и границы индивидуальной, что помогает создавать больше связей и интерпретаций внутри одного воспоминания.
New York series, Vivian Maier. 1950-s
New York series, Vivian Maier. 1950-s
Еще одна его теория сфокусирована на том, что субъект сопоставляет ячейки своей памяти с тем, что помнят другие члены коллектива. А воспоминания о прошедших событиях и способы их интерпретации обуславливаются нашим социальным настоящим и культурным опытом, именно группа влияет на то, как мы искажаем некоторые события с течением времени. Выходит, что согласно мысли Хальбвакса, изолированной нетронутой памяти индивида как таковой не существует, а совместное — не просто одна из изменяющих черт, а важное условие запоминания.
The Clock, Christian Marclay. 2010 (Собранные фрагменты чужой памяти)
Такая идея находит яркое воплощение в современной нестабильной эпохе с ее скоростью распространения информации. Можно сказать, что коллективная память начинает выполнять и эмоциональную функции. Через разделённые воспоминания человек получает подтверждение собственного опыта, а вместе с ним — ощущение принадлежности. Однако коллективная память имеет и негативные черты, одним из таких примеров может послужить эффект Манделы. Коллективное трансформирует субъективное настолько, что мы запоминаем ложную интерпретацию.
«Mandela Effect Starterpack». 2022
Функции и способы коллективной памяти нередко рассматриваются и в современной художественной литературе. «Северный ветер» Дэниела Мейсона рассказывает о том, как один дом и окружающий его лес объединяют четырехсотлетнюю историю в единый пласт коллективной памяти, которая передается не через историю, а через неминуемые повторения событий, тем самым демонстрируя циркулярность. При этом каждый последующий рассказчик вносит свои изменения в очередную итерацию воспоминания, тем самым добавляя индивидуальное в групповое.
The Valley of the Shadow of Death, Roger Fenton. 1855
Так Мейсон в своей книге показывает два основных свойства культурной и коллективной памяти: объединение и искажение. Выходит, что коллективная память способна поддерживать долгосрочность воспоминаний и целостность группы, но также может создавать альтернативные версии реальности, подменяя индивидуальные впечатления. Подобные искажения нередко возникают и в семейных преданиях и устном народном творчестве. Один участник семьи уточняет или интерпретирует историю, другие подхватывают это изменение, в результате чего выходит новое прочтение, которое воспринимается как единственно возможная версия события.
Zapis socjologiczny [Sociological Record], Zofia Rydet. 1978-1990
Zofia Rydet, Bytom. 1945-1960
Подводя итоги, коллективная память является механизмом условных эмоциональных и этических координат, а также помогает формировать понимание своего места в социуме. Такая память стабильнее и устойчивее индивидуальной, но одновременно из-за непрерывного влияния на вторую может становиться источником неуверенности, если общий нарратив вступает в конфликт с личным опытом.
В предыдущей главе я упоминала теорию Йозефа ван Дейка в «Mediated Memories in the Digital Age» (2007), которая направлена на представление о полном изменении понятия памяти и ее структуры в цифровую эпоху. Медиа и социальные сети влияют на сам принципа накопления и переживания прошедших событий. Память в современном мире превращается в медиапрактику с тремя сторонами: субъект, общество и алгоритм.
Идея совместного архивирования прошлого, а цифровом пространстве выступает в разных ипостасях. Совместные фотоальбомы, общие облачные хранилища и папки, открытые и закрытые блоги и каналы, приложения-дневники и даже особые кары памяти.
Pinterest Collaborative boards. 2025
Иногда подобные практики находят особое воплощение, превращаясь из обыденного в искусство. Так, например в 2010 году был создан проект «The Johnny Cash Project», в котором 1.3 миллиона людей объединились для создания единого клипа. Каждая индивидуальная линия объединялась в единое восприятие, создавая коллективное художественное произведение.
The Johnny Cash Project, multiple authors. 2012
The Johnny Cash Project, multiple authors. 2012
The Sheep Market, Aaron Koblin. 2006 (Тысячи людей рисуют овец в Интернете)
The Sheep Market, Aaron Koblin. 2006
Подобные способы коллективного запоминания и интерпретирования формируют новый вид социальной структуры, той самой коннективной памяти по Эндрю Хоскинсу. Она рождается через постоянное взаимодействие участников коллектива, подкрепляемое цифровым посредником. Именно такой вид памяти наиболее четко описывает внутреннюю сторону цифрового мира. Здесь прошлое становится ближе и доступнее, любая фиксация памяти почти всегда становится общественной и распространяется мгновенно. Увеличивается динамика воспоминаний, которые единожды зафиксированы, становятся частью доступа единого цифрового поля.
В эпоху ускоренного информационного обмена память перестает принадлежать определённому этапу и времени, она будто растворяется в непрерывном настоящем. Так каждое воспоминание становится частью единого потока образов. Это несет в себе своеобразную эмоциональную автоматизацию, когда с помощью алгоритмов цифровых архивов люди фиксируют и запоминают, что именно пережили, восстанавливая прошлое благодаря цифровым следам внутри интерфейса. Так коллективная память формируется виртуальной инфраструктурой.
Jpeg series, Thomas Ruff. 2004–2008 (Утрата конкретики и субъективности)
Еще одним интересным феноменом становится размывание границ между авторством и участием. Современное архивирование дает возможность тысячам людей внести свой вклад в описание одного события, как интерпретация новостей, или в создание объекта как в арт-коллаборации, где художники объединяются и по кругу передают друг-другу работы, чтобы каждый из участвующих нарисовал элемент и привнес свое видение. С началом цифровой эпохи это стало гораздо проще.
Suns from Flickr, Penelope Umbrico. 2006–present
Такие формы коллективного формируют новую сетевую версию субъективности, благодаря которой индивид может ощущать себя причастным к чему-то большему. Однако стоит помнить о том, что чем выше число людей в коллективе, тем больше размывается и чаще интерпретируется память, становясь более подвижной. В итоге цифровые практики совместного архивирования служат как более прочным и надежным способом фиксирования прошлого, так и социальным инструментом поддержания связей.
Если согласно Морису Хальбваксу посредником выступает группа, то в ХХI веке все чаще эту роль берут на себя технологии. Так свое начало находит феномен коннективной памяти, участниками которой становятся не только люди, но и виртуальный ресурс. Ранее я писала о том, что цифровые устройства в какой-то степени формируют наши воспоминания за счёт определенных алгоритмов, однако они же выступают и фильтрами. Под этим я подразумеваю фрагментарную выборку, которая определяет, что именно подсветить и сделать значимым.
Exhausting a Crowd, Kyle McDonald. 2015
Цифровые каналы автоматически предлагают нам связи, которые необходимо восстановить, начиная от выделения определенных лиц и событий в фотопленке, заканчивая технологией рекапов, подсвечивающей хайлайты определенного природа. В таком ключе диджитальное принимает на себя функции общины, поддерживая непрерывность и предоставляя эмоциональные «якори». Однако в отличии от биологической и культурной памяти, цифровая обладает более высокой скоростью, способностью к удержанию и повторению.
Apple Photos recaps. 2025
Когда общество теряет уверенность в будущем и ощущение стабильности, память выступает защитным механизмом психики, предоставляющим опору. Цифровые технологии усиливают этот процесс за счет скорости и простоты погружения, так технологии становятся «архитекторами» памяти. А через интерфейсы, алгоритмы и платформы формируется новая структура коллективного прошлого, гибкая, распределённая и изменчивая.
Цифровой посредник памяти сегодня выступает инструментом фиксации и формирования виртуальной биографии. Платформа, приложения и архивы создают своеобразный второй слой жизни, где хранятся слова, фотографии, звуки, моменты, статистика активности и ваше продвижение. Сервисы по типу Google Photos и фотопленки формируют целые капсулы с историями, подсвечивая и упорядочивая события в единое повествование.
Google Photos recap. 2025
Сейчас этот феномен стал особенно популярен в связи с маркетинговыми стратегиями. Например, Spotify Wrapped ежегодно рассказывает пользователю о его же жизни, превращая его интересы и значимые эмоциональные ассоциации в данные. Так внутри современных технологий появилась «машинная» биография, нарратив о важных и ключевых этапах жизни, подготовленный с помощью автоматизации. Все эти инструменты становятся хранителями сторителлинга, предлагающими взгляд на внутреннее со стороны. Человек начинает узнавать себя через интерфейс, что наталкивает его на более глубинное познание самого себя.
Spotify Wrapped. 2023
Spotify Wrapped. 2023
Так цифровые посредники формируют новую онтологию памяти. Они одновременно выполняют функцию эмоциональной опоры, но и выбирают, чему именно дать большую значимость. Такой союз создает новое поле для переживания дома, где он становится устойчивой структурой.
