Святослав Пономарёв и его «сообщество охотников за несусветным»
28 мая в кинопавильоне корпуса Школы дизайна на Измайловской состоится камерный артист-ток и музыкальное выступление легендарного отечественного художника Святослава Пономарёва, лидера проекта PURBA. Мероприятие пройдет в рамках программы «Саунд-арт и саунд-дизайн» HSE SOUND LAB и клуба «Тёмные материи: мистика и хоррор в визуальной культуре и музыке», созданного слушателями одноименной дисциплины на кафедре «История и теория искусства и дизайна».
В преддверии события вспоминаем историю живого классика московского андеграунда и его проекта.
Художник и музыкант
Святослав Пономарёв родился 27 июня 1949 года в Москве в семье служащих. Отец — Пономарёв Игорь Константинович, юрист по образованию — прекрасно ориентировался в живописи, музыке и литературе. Мама, Афанасьева Антонина Георгиевна, училась на юриста вместе с отцом в институте внешней торговли. В те годы это было одним из тех немногих мест, где люди имели доступ к информации о мировой капиталистической системе, её культуре и образе жизни.
«В те годы все это было большим дефицитом или под запретом, впрочем, я не вступал в диалог с этими ограничителями».
Дома у Пономарёвых была огромная библиотека, собранная дедом Святослава Константином Константиновичем ещё до революции. Из-за границы постоянно привозились альбомы по искусству, книги, грампластинки.
«Я рано научился фотографировать и помню огромные деревянные ящики-фотоаппараты деда, стеклянные пластинки и горы карточек, отпечатанные дедом и отцом».
Творческий путь Святослава Пономарёва начался в конце 1960-х — он играл джаз в коллективе «Осенебри», который на тот момент был едва ли не единственным проектом, ориентированным на традиции европейского прогрессивного рока. Однако «Осенебри» так и не смог стать русским аналогом Genesis или King Crimson — это было невозможно в советской реальности.
На протяжении всего творческого пути Пономарёв благополучно избегал конфронтации с советским истеблишментом, а также с диссидентской средой. Он активно исследовал малоизвестные области европейского музыкального и художественного авангарда в то время, когда в СССР активно развивалась социально ориентированная диссидентская среда, создававшая так называемый соц-арт — одно из самых заметных направлений постмодернистского искусства в стране. Именно соц-арт с его смелостью и радикальностью стал тем феноменом, по которому западные зрители могли узнать о современном искусстве Советского Союза.
Однако Святослав Пономарёв не придерживался идеи диалога с реальностью, основанного на знании культурных и социальный рамок того времени. Вместо этого он верил в возможность кардинального преобразования реальности через чудо, которое происходит в самом художнике во время творчества. Это чудо считалось важной частью его жизни и судьбы. Искусство Святослава Пономарёва по-настоящему независимо от общественных и культурных контекстов и никогда не было связано с современными художественными течениями или модными направлениями.
«Несмотря на техническое образование, я всегда хорошо чувствовал иррациональные пространства, глубину и безбрежность вселенной. Я легко связывал увиденное с услышанным, техническое — с художественным.
Какое-то время я работал токарем-лаборантом, решал дифференциальные уравнения третьего порядка, тайно играл рок и джаз, сидел с 9 до 6 в нефтяной конторе, писал стихи, репетировал, ходил в Строгановку, пил перцовку и рисовал картины…
Однажды меня выгнали со Смоленки, то есть из „Внешторга“, и я оказался на автобазе, где рисовал агитку и расписывал стены в кафе „Кубатура“. Потом музей Толстого и после сокращения кадров — свободное тунеядство без записей в трудовой книжке, о которой я забыл до 2004 года, когда меня пригласили преподавать технику фотографии студентам полиграфического института».
«Мне всегда было интересно заниматься тем, чем не занимался никто в Москве. Я снимал тысячи слайдов, соединяя изображения со звуками и музыкой. Целый год был погружен в съёмки художественного фильма, где строил декорации и разбирал реквизит на Мосфильме и в Подмосковье.
На Молчановке я превратил огромную заброшенную квартиру в звучащее и светящееся пространство. Это была „Египетская серия“, где сотни тысяч точек, поставленные колонковой кисточкой номер 1, сгруппировывались в „Книгу мёртвых“ и „Долину царей“. В галерее „Кунцево“ прошла первая персональная выставка „Внутренняя охрана“.
Я устраивал перформансы под названием „Проективное ритуальное пространство“ и долгие годы сотрудничал с Алексеем Тегиным.
У художника Петлюры в подвале на Петровском бульваре я вдруг обнаружил, что где-то в глубине меня есть звук, принадлежащий только мне. Изначально и всегда. Я открыл Тибет и сделал свой первый полутораметровый барабан из двух коров.
После Петровского бульвара база перекочевала на Болотную площадь, расположившись в двухстах метрах от Кремля. Открытия сыпались одно за другим. Звуковые, шумовые и световые. Древние тибетские тексты и практика медитации. Было отснято множество фотосерий: „Возможность трансформации“, „Лицом к бесконечности“, „Обнаружение божества“, „Сновидения“, „Сияющая тьма“, „Паспорт в никуда“, „Актёр“, „Контакт“, „Пилот“, „Путешествие“, „До и после жизни“, „Состояние дзогчен“, „Дворец тысячелетий, или плоды разрушения“.
Когда ломали дом на Болотной, на руках все было перенесено на заброшенную фабрику напротив. Там не было ни окон, ни дверей, и началась жизнь PURBA, мистериального театра тибетской ритуальной музыки».
«В дальнейшем были поездки в Берлин и Австрию, Петербург и Улан-Удэ. Московские, российские и международные выставки, фестивали, биеннале и пр.
Мне довелось поработать с Третьяковской галереей, галереями „М’АРС“ и „Риджина“, „Экспо-88“ и „Кино“, галереей Елены Врублевской и РОСИЗО, галереей им. братьев Люмьер, галереей Полины Лобачевской, с Московским музеем современного искусства. Я делал проекты для „Арт-Москвы“ и „Арт-Манежа“, „Арт-Форума“ в Берлине и „Месяца фотографии“ в Братиславе, Московской фотобиеннале и „Биеннале графики“ в Любляне, 1-й Московской биеннале и The Armory Photographer Show в Нью-Йорке, театра Анатолия Васильева и Сургутской галереи „Стерх“, Новосибирского государственного музея современного искусства и фотобиеннале в Пинъяо (Китай) и Оденсе (Дания). А еще я преподавал фотографию в Московском государственном университете печати на факультете художественного проектирования печатной продукции. Сейчас я живу и работаю в Москве».
PURBA
В 1999 году Святослав Пономарёв создал проект PURBA, который первым в России исполнил музыку древних священных тибетских церемоний. Выступления сопровождались театральными действиями и видеоартом Святослава Пономарёва. Концерты-перформансы проходили в России и за границей — как в концертных залах, музеях, галереях, так и в заброшенных индустриальных пространствах.
Стиль проекта можно охарактеризовать, с одной стороны, как традиционный тибетский ритуальный перформанс, а с другой — как noise, industrial, drone, dark ambient. PURBA — это композиторский проект, спонтанное конструирование, состояние пробуждающегося сознания доцивилизационной эры или психоделический симфо-нойз постапокалиптической памяти. Коллектив нередко называют «сообществом охотников за несусветным».
В настоящее время проект Святослава Пономарёва специализируется на исполнении тибетской ритуальной и индустриальной музыки. На первый взгляд, это крайне необычное сочетание, но если сравнить звуки, сохранённые тибетцами на протяжении веков, со звуками современной промышленной цивилизации, то можно заметить определенное сходство.
Во время ритуалов PURBA использует самодельные инструменты, такие как бензобак со струнами, картонные и металлические трубы, барабаны, пружины и другие объекты. Эти перформансы выходят за рамки простой музыки и воплощают мистическую духовную практику, укоренённую в вибрациях и живом дыхании.
«Я не импровизирую — называю звуко-ритуал спонтанным конструированием и, если с кем играю, то никогда ни о чем не договариваюсь, добиваясь по ходу нахождения в одном потоке. Это не всегда получается, и, если не получается, я просто повышаю уровень громкости своих железок. Другой человек мне интересен как инструмент, понимающий ритуал, а не собеседник поболтать».
Взгляды Святослава Пономарёва на искусство
Согласно художнику, искусство можно назвать объективным, если оно не связано с социокультурными рефлексиями, а «ориентировано на базовые праисторические символы, свернутые в удобное кольцо внутри коробки с неизвестным до поры до времени посланием». Такое искусство не обслуживает социокультурные ниши, его задача — распространение информации через воссоздание доличностных, досоциальных связей с миром.
Людям важна память, чувство прошлого, которое так же интимно, как и любовь, как жизнь собственного ребёнка, как воспоминания об умерших родителях или о том, когда мы были молодыми. Тема памяти и бессмертия главная в реализации искусства через личный миф.
Примеры объективного искусства возможны в любом жанре. Основные его признаки — самодостаточность эстетического высказывания, особое, похожее на гипнотическое воздействие (часто акустически и визуально шокирующее неподготовленного слушателя), отсутствие диалога с социокультурными потребностями масс или же перекодирование социальных символов в процессе метафизического осмысления реальности (например, в искусстве Бойда Райса), частая безличностность создателя, который выступает как мистагог, практический медиатор этой гипнотизирующей энергии, либо сокрытие роли автора, его деперсонализация, либо позиционирование как сверхличности, художника-демона.
Основные меты стиля PURBA — увлеченность символами древних культур, невероятная экспрессия видео- и аудиоряда, стремление передать запредельное, суперанималистическое нахождение по ту сторону социальных атрибутов современного мира. Но эти идеи не представляют только лишь разрушительный элемент — это недоверие к миру форм обозначает гигантское, героическое стремление к трансперсональному, досоциальному и надсоциальному преображению действительности. Ключевым определением эстетической позиции Святослава Пономарёва является катарсис через чудо.
Примеры объективного искусства и взгляда на мир — Диаманда Галас и Burzum, Swans и Phurpa, некоторые сладжевые группы, проекты Les Légions Noires и Бойд Райс, Герман Нитш и Йорг Буттгерайт, во многом Роберт Фрипп и Кеннет Энгер, Владимир Мартынов и Галина Уствольская, Нордваргр и Z’Ev, группы лейбла Aural Hypnox и КЕРПГ, Евгений Головин и Сергей Кусков, Василий Налимов и Роберт Уилсон, Юлиус Эвола и Мигель Серрано и многие другие. У всех них есть это общее стремление, и почти каждый из перечисленных напрямую манифестирует единую модальность.
Объективное искусство и практика имеют и терапевтическое значение — вместо ухода от проблемы, они предлагают принципиально иное её решение: осознание того, что проблемы не было вовсе. Как правило, люди используют не весь спектр языков и способов выражения, а ограничиваются черно-белым восприятием мира — дуализмом. Они размышляют о своей жизни как о конечной и ограниченной, хотя опыт разных народов и культур показывает, что есть способы воспринимать реальность более широко. О том же говорят некоторые практики современной психологии — например, грофовские техники избавления от шока перед случившейся однозначностью рождения субъекта в проявленной форме или описанные Робертом Уилсоном практические приёмы поливариантного восприятия реальности как совокупности взаимодействия с явлениями действительности.
Современная научная парадигма часто строится на линейности и бинарности (черное или белое), и эта односторонняя точка зрения воспринимается как единственно правильная. Однако есть другие подходы. Хороший пример — тантрическое монодическое пение, эффект которого строится на спонтанно возникающих, но контролируемых общей заданностью резонансах и колебаниях голоса. В широкой проекции этот эффект взаимного уравновешивания системы можно использовать для понимания сложных явлений и состояний.
Совсем скоро у вас появится возможность прикоснуться к объективному искусству в исполнении Святослава Пономарёва и «сообщества охотников за несусветным». 28 мая в Москве пройдет артист-ток и перформанс PURBA. Вас ждут тибетские ритуалы и индустриальный нойз от классиков андерграунда.
