Модерн и московская буржуазия
РУБРИКАТОР
1. Концепция исследования 2. Введение: 3. Глава 1. Частное пространство как манифест: Особняки новой элиты 4. Глава 2. Язык природы: Иконография модерна 5. Глава 3. Искусство жить: Новаторство в мебели и интерьере 6. Глава 4. Публичное лицо буржуазии: Общественные сооружения 7. Заключение
КОНЦЕПЦИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ
ОБОСНОВАНИЕ ВЫБОРА ТЕМЫ
Московский модерн рубежа XIX–XX веков представляет собой уникальный феномен, выходящий далеко за рамки архитектурного стиля. Это комплексное художественное явление, зеркало глубоких социальных и культурных процессов эпохи Серебряного века. Выбор темы «Модерн и московская буржуазия» обусловлен стремлением исследовать, как искусство становится инструментом формирования идентичности нового правящего класса. Как точно заметила исследователь М. В. Нащокина, «для московского купечества заказ собственного особняка у модного архитектора был актом посвящения в новое качество — из предпринимателя в мецената и ценителя искусств»¹. Через архитектуру, декор и предметную среду буржуазия не просто демонстрировала свое богатство, но и конструировала новый культурный код. Изучение этой темы позволяет понять саму суть эпохи — ее устремленность к синтезу, новаторству и индивидуальности, материализованную в камне, стекле и металле.
ПРИНЦИП ОТБОРА МАТЕРИАЛА
Материал для визуального исследования отбирался по принципу репрезентативности и значимости для раскрытия основной гипотезы. В фокус исследования попали наиболее характерные и хорошо сохранившиеся памятники — особняк С. П. Рябушинского как эталон московского модерна, особняк А. И. Дерожинской как пример его «рационального» крыла, а также проекты Л. Кекушева, чье творчество определяло архитектурный облик Москвы этого периода. Для демонстрации широты распространения стиля материал включает не только частные особняки, но и общественные сооружения: МХТ, Купеческий клуб, а также примеры деревянного модерна, показывающие адаптацию стиля для разных социальных слоев. Особое внимание уделено иконографии и декору — тем элементам, которые несут основную смысловую нагрузку и делают модерн узнаваемым. Анализируются витражи, кованые элементы, майолика, лепнина.
ПРИНЦИП РУБРИКАЦИИ ИССЛЕДОВАНИЯ
Структура исследования выстроена по принципу движения от общего к частному и от внешнего к внутреннему. Первая глава посвящена анализу частных особняков как главных манифестов стиля и статуса их владельцев. Вторая глава углубляется в анализ визуального языка модерна, расшифровывая его ключевые иконографические мотивы. Третья глава переносит фокус на внутреннее пространство, рассматривая мебель как воплощение эстетики и новаторства стиля. Четвертая глава демонстрирует, как модерн вышел за пределы частной жизни, сформировав среду общественных институтов буржуазии.
ПРИНЦИП ВЫБОРА И АНАЛИЗА ТЕКСТОВЫХ ИСТОЧНИКОВ
В основе исследования лежит работа с двумя типами источников: научная литература: Монографии и статьи ведущих историков архитектуры (Е. И. Кириченко, М. В. Нащокиной и др.), в которых дается системный анализ московского модерна, его генезиса и типологии. Эти источники обеспечивают фактологическую и аналитическую базу. Визуальные источники: Архивные и современные фотографии, планы, эскизы фасадов и интерьеров. Их анализ проводится с применением методов формального и иконографического анализа, что позволяет «прочитать» замысел архитектора и заказчика.
КЛЮЧЕВОЙ ВОПРОС
Каким образом язык стиля модерн стал визуальным выражением социального, культурного и жизненного идеала московской буржуазии на рубеже XIX–XX веков?
ГИПОТЕЗА
Московский модерн был не просто эстетическим выбором, а осознанной «жизнестроительной» стратегией буржуазии. Через органичную архитектуру, новаторские формы и сложную иконографию, связанную с природой и мифологией, новый класс создавал альтернативную аристократизму среду, утверждая свои ценности — динамизм, индивидуализм, связь с современностью и одновременно уход от индустриальной реальности в мир изящного искусства.
ВВЕДЕНИЕ
На рубеже XIX–XX веков облик Москвы начал стремительно меняться. Город, долгое время сохранявший патриархальный характер, вдруг украсился причудливыми особняками с изогнутыми линиями, цветочными орнаментами и сказочными мотивами. Это было время рождения московского модерна — стиля, который навсегда изменил представление о том, как должна выглядеть современная архитектура.
Новые дома становились настоящими произведениями искусства, где каждая деталь — от кованой решётки до дверной ручки — была частью единого замысла. Заказчиками этих необычных зданий выступали успешные предприниматели и купцы, желавшие через архитектуру выразить своё видение прекрасного. Особняки Рябушинского, Морозовой, Дерожинской до сих пор поражают воображение смелостью решений и тонкостью исполнения. Но модерн не был просто прихотью богатых людей. Он отражал глубокие изменения в обществе — появление нового класса, который через искусство и архитектуру стремился создать свой, особый мир, отличный и от аристократической традиции, и от безликой практичности промышленной эпохи.
ГЛАВА 1. Частное пространство как манифест: Особняки новой элиты
Московская буржуазия рубежа веков остро нуждалась в визуальной легитимации своего статуса. Ответом стал городской особняк — не просто жилище, а программное заявление, построенное на языке модерна.
Русский архитектор Фёдор Осипович Шехтель
Особняк С. П. Рябушинского (арх. Ф.Шехтель, 1900-1903) по праву считается манифестом стиля. Его волнообразный фасад, лишенный традиционной симметрии, символизирует отказ от застывших канонов прошлого. Стена не просто ограждает пространство, она живет и движется.
Эскиз особняка С. П. Рябушинского в Москве, разработанный Ф. Шехтелем.
Здание особняка С. П. Рябушинского в Москве
Мозаичный фриз на особняке С. П. Рябушинского в Москве
Но главный шедевр скрыт внутри — знаменитая парадная лестница. Она воплощает ключевую для модерна тему водной стихии: мраморные «волны» ступеней, кованые перила в виде спиралевидных ростков и светильник-медуза создают тотальную иммерсивную среду, переносящую обитателя дома из шумного города в мифологизированный подводный мир. Историк архитектуры Е. И. Кириченко писала: «Лестница в особняке Рябушинского — это не просто функциональный элемент, а художественный образ вселенского масштаба… где человек ощущает себя частью вечного движения природных стихий»². Этот дом был не просто данью моде, это была материализованная утопия, демонстрирующая, что промышленник и коллекционер Рябушинский — человек нового типа, ценитель современного искусства.
Особняк А. И. Дерожинской (арх. Ф.Шехтель, 1901-1903) представляет собой иную, «рациональную» грань модерна. Если особняк Рябушинского — это поэма, то особняк Дерожинской — строгий манифест. Здесь Шехтель отказывается от пластичной лепнины и майолики в пользу гладких плоскостей стен и огромных окон, напоминающих витрины. Акцент смещен на конструкцию и объем. Асимметрия, столь характерная для модерна, здесь служит не созданию сказочного образа, а функциональному зонированию и динамической уравновешенности масс. Этот проект доказывает, что модерн был гибким языком, способным выражать разные стороны буржуазного идеала: от романтического устремления к природе до делового лаконизма и веры в прогресс.
Эскиз особняка. Ф.Шехтель
Эскиз ограды. Ф. Шехтель
Особняк Дерожинской. Современный облик. Сейчас в этом здании располагается посольство Австралии
Реставрированный интерьер, украшенный панно, воссозданными на ткани по рисункам Борисова-Мусатова
Детали внутреннего убранства особняка
Проекты Л. Кекушева, такие как особняк И. А. Миндовского на Поварской или собственный особняк на Остоженке, задавали тон московской застройки. Для Кекушева характерна мощная пластика, использование грубого камня в сочетании с изящной ковкой и скульптурным декором. Его особняки часто украшены скульптурами львов или масок, что отсылает к средневековым и ренессансным прототипам, но переработанным через призму современной эстетики. Это демонстрировало амбиции буржуазии укоренить свою власть в исторической традиции, но на собственных условиях.
Лев Кекушев со своей семьёй
Л. Кекушев, особняк И. А. Миндовского на Поварской
Большое трехчастное окно с балконом, увитое цветами и листьями мака.
Маски льва, на особняке И. А. Миндовского
Особняк Кекушева на Остоженке, 1997 г.
Центральный фасад особняка Кекушева
Лепной декор и декоративные скульптуры на фасаде
Скульптура медного льва на крыше особняка
Кабинет архитектора Кекушева с камином
Деревянный модерн, представленный дачами в тогдашних пригородах Москвы, показывает демократизацию стиля. Хотя и упрощенные, эти постройки наследуют основные принципы: свободную планировку, асимметрию, использование природных материалов и растительных мотивов в резном декоре. Модерн стал стилем не только для миллионеров, но и для состоятельной интеллигенции, желающей жить в «современном» ключе.
Дача Леонова в Клязьме
Особняк купца Носова, архитектор Л. Кекушев
ГЛАВА 2. Язык природы: Иконография модерна
Визуальный язык модерна был его универсальным средством коммуникации. Обращение к природе не было простым копированием, а носило глубоко символический характер, становясь «алфавитом» новой эпохи.
Флоральные и растительные мотивы были доминирующими. Лилия и ирис с их длинными, гибкими стеблями и экзотическими формами стали символами утонченности, красоты и некоторой декадентской изнеженности.
Мозаичный фриз на фасаде особняка Рябушинского с изображением орхидей и ирисов
Растительные и цветочные орнаменты на фасадах Доходного дома П. Т. Бадаева
Хризантема олицетворяла осень, увядание и меланхолию, что перекликалось с настроениями символизма. Кувшинки и водоросли напрямую связывали с темой водной стихии, символизирующей начало жизни, изменчивость и иррациональное.
Парадная мужская гостиная в особняке Рябушинского. Потолок комнаты превращен в философскую метафору: вечное цветение природы в обрамлении водной стихии
Парадная мужская гостиная в особняке Рябушинского. Лепной декор с цветами незабудки на потолке
Мотив водной стихии был одним из центральных. Помимо лестницы-«волны» у Шехтеля, он проявлялся в бесчисленных формах: в кованых решетках, имитирующих струящуюся воду или рябь на ее поверхности, в форме светильников, в росписях. Вода была метафорой бессознательного, потока жизни, вечного движения — всего того, что противопоставлялось статичному и рациональному миру классицизма.
Парадная лестница в особняке С. П. Рябушинского. Шехтель создает тотальный художественный образ: мрамор имитирует водную гладь, кованые перила — спиралевидные ростки, а светильник — медузу
Зооморфные мотивы (пресмыкающиеся, земноводные, насекомые) несли более сложную, часто тревожную семантику. Змеи символизировали мудрость и искушение, ящерицы и лягушки — связь с хтоническими, подземными силами. Совы и летучие мыши были спутниками ночи, тайны и магии. Эти образы, встречающиеся в металлических дверных ручках, капителях колонн или мозаиках, отражали интерес эпохи к бессознательному, к темным сторонам человеческой психики, что было характерно для искусства символизма.
Ручка двери из вестибюля в мужскую гостиную в особняке Рябушинского похожа на морского конька
Эта сложная иконография работала на создание целостного образа мира, в котором человек живет в неразрывной связи с природой, но не патриархальной и простой, а одухотворенной, загадочной и полной скрытых смыслов.
ГЛАВА 3. Искусство жить: Новаторство в мебели и интерьере
Эстетика модерна требовала тотального контроля над средой обитания. Мебель и элементы интерьера перестали быть обстановкой, превратившись в архитектурные объекты в миниатюре.
Специфика формообразования заключалась в отказе от прямых углов и симметрии в пользу текучих, «природных» линий. Ножки столов и стульев изгибались, как стебли растений, спинки кресел и диванов повторяли формы раковин или крыльев бабочек. Дерево не красили под орех или красное дерево, а, напротив, подчеркивали его естественную текстуру, часто используя инкрустацию из других пород для создания сложного орнамента.
Крючки для одежды в прихожей особняка С. П. Рябушинского. Архитектор Ф. О. Шехтель
Принцип целостности (Гезамткунстверк) был ключевым. Архитекторы — Шехтель, Кекушев, В. Валькот — сами проектировали мебель для своих особняков. Это гарантировало стилевое единство: дверная ручка, люстра, паркет и библиотечный шкаф были частями одного замысла.
Интерьеры особняка Шехтеля
Новаторство проявлялось и в функциональности. Появились встроенные шкафы, гарнитуры, спроектированные для конкретных комнат, трансформирующаяся мебель. Это отражало рациональный, современный подход к организации быта, что также было частью идеала новой буржуазии — жить не только красиво, но и удобно.
Кабинет и камин, особняк Рябушинского
ГЛАВА 4. Публичное лицо буржуазии: Общественные сооружения
Модерн вышел за пределы частных апартаментов, сформировав публичное пространство, где буржуазия демонстрировала свою коллективную идентичность.
Здание Московского Художественного театра (МХТ) в Камергерском переулке (реконструкция Ф. Шехтеля, 1902) — главный пример. Шехтель не просто перестроил здание, он создал его художественный образ. Знаменитый барельеф «Волна» работы А. С. Голубкиной над входом сразу задавал тон: театр — это стихия, движение, современное искусство. Интерьеры, с их лаконичными формами и знаменитым серо-голубым цветом, были ориентированы не на роскошь, а на создание сосредоточенной, камерной атмосферы, что идеально соответствовало новаторским устремлениям труппы К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко. Театр стал «своим» для буржуазной публики, которая видела в нем воплощение своих культурных идеалов.
Здание МХТ имени Чехова в Камергерском переулке
Анна Голубкина. Волна (Пловец. В море житейском). 1903. Горельеф на здании Московского художественного театра
Фёдор Шехтель подходил к архитектуре как поэт, превращая здание МХТ в воплощённую мечту, где каждая деталь имела значение. Даже шрифт для театральных табличек был создан им специально — изящные надписи с почти забытыми просьбами к публике («Дирекция покорнейше просит…») становились частью эстетического замысла.
Росписи стен в театре разнообразны, но объединены общим мотивом. В фойе зрительного зала — лаконичная волнообразная линия, а в Портретном фойе — знаменитый «хоровод» чаек, эмблема МХАТ. Мотив волны, пластичный и многозначный, проходит через всё пространство, связывая его в единое художественное целое.
Портретное фойе и зрительный зал МХТ имени А. П. Чехова
В интерьерах Московского Художественного театра, созданных Фёдором Шехтелем, важную роль играет декоративный фриз, обрамляющий стены зрительного зала и фойе. Этот элемент отделки выполнен в характерной для модерна сдержанной цветовой гамме — преимущественно серых, серебристых и золотистых тонах, — которая гармонирует с общим строгим колоритом интерьеров.
Плавный изгиб балкона визуально перекликается с волнообразными мотивами декоративной росписи на стенах, образуя сложный пространственный ритм. Этот архитектурно-художественный прием демонстрирует характерный для модерна принцип синтеза искусств, где конструктивные элементы и декор существуют в неразрывном диалоге.
Линия балкона в зрительном зале МХТ
Здание Купеческого клуба (арх. И. А. Иванов-Шиц, 1907-1908, сейчас Театр Ленком) — еще один знаковый объект. Его фасад, более сдержанный, чем у частных особняков, тем не менее, обладает всеми чертами модерна: асимметричная композиция, крупные оконные проемы, изящный лепной декор с растительными мотивами. Это было место, где деловая элита Москвы не только развлекалась, но и решала общие вопросы, формируя корпоративный дух. Архитектура модерна визуально отделяла их клуб от аристократических собраний прошлого.
Здание Купеческого клуба (Театр Ленком), 1910 г.
Фасады современного здания Театра Ленком
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Проведенное исследование убедительно доказывает, что московский модерн стал для буржуазии не просто архитектурным стилем, а визуальным манифестом нового социального класса. Через новаторские особняки Рябушинского, Дерожинской и Кекушева предпринимательская элита заявила о своем разрыве с аристократической традицией, продемонстрировав современный художественный вкус и готовность к экспериментам. Философская глубина стиля проявилась в его иконографии — флоральные и зооморфные мотивы стали не просто декором, а выражением стремления к органичности, ухода от индустриальной эстетики в мир природы и символов. Принцип тотального дизайна, где каждая деталь интерьера подчинялась единому замыслу, превращал быт в искусство, а частное пространство — в художественный манифест. Выход модерна в публичную сферу — в здания МХАТ и Купеческого клуба — окончательно закрепил его роль как маркера коллективной идентичности московской буржуазии. Таким образом, модерн стал тем уникальным языком, через который экономическая мощь нового класса трансформировалась в целостный культурный проект, навсегда изменивший архитектурный облик Москвы и оставивший наследие, где парадоксально соединились деловой прагматизм и романтическая утопия преобразования жизни через красоту.
Нащокина М. В. Архитекторы московского модерна. Творческие портреты. — 3-е изд. — М.: Жираф, 2005. — С. 45.
Кириченко Е. И. Федор Шехтель. — М.: Стройиздат, 1973. — С. 78.
Эпоха модерна в архитектуре Москвы / Под ред. М. В. Нащокиной. — М.: Прогресс-Традиция, 2020.
